Мак Рейнольдс - Божественная сила [Недремлющее око. Пионер космоса. Божественная сила ]

Род колебался какое-то мгновение, а затем покачал головой.

— Я провел ночь в одной палатке с гражданкой Бергман, — сказал он. Он начал объяснять обстоятельства, но услышал за спиной холодный голос:

— Спасибо, Роджер Бок. Она вошла в тот момент, когда он говорил последнюю фразу.

Все повернулись, чтобы посмотреть на нее. Рол начал было объяснять, но она яростно прервала его:

— Или мне следует сказать, Энгер Кастриота?

Курро Зорилла заерзал в своем кресле и пожал плечами, тогда как другие продолжали смотреть на девушку. Наконец он сказал:

— Нам придется пережить и это, тем более, что все само всплыло на поверхность. Роджер Бок остался на Земле. В последний момент он…

— Оказался трусом? — не выдержал Джефф Фергюсон. Он уставился на Энгера Кастриота. — Мне следовало бы догадаться. Ночь перед стартом в автобаре. Я тогда говорил о трусах. Ты сказал, что тебя зовут Смит или что-то в этом роде. Я провел тебя на корабль без пропуска. У тебя его не было.

Лесли тихо посмеивался от удивления. Он посмотрел на Кати.

— Ах, дорогая моя. Вы действительно решили уничтожить бедного Рода… то есть Энгера? Вы слишком поздно вошли. Видите ли, шкипер как раз хотел бросить вас на съедение волкам, так как вы были наиболее вероятным исполнителем акта саботажа, приведшего к нашей изоляции. Но смелый пионер Род, он же Энгер, пришел вам на помощь. Конечно, алиби довольно неприятное…, но достаточно убедительное.

Ее лицо побледнело. Она повернулась к Энгеру Кастриота.

— Я… я.

Капитан, сдерживающийся до последней минуты, заорал:

— Что же тут происходит, черт возьми! Что происходит!

Удивительным было не то, то его раскрыли, а то, что этот маскарад длился так долго. И закончился по его вине.

Фактически к нему не было никаких претензий. Он все еще контролировал ситуацию.

Собрание правления превратилось в сумасшедший дом. В этой обстановке он с ужасом ожидал своей участи. Но вышло по-другому. Кати, Лесли и даже Зорилла говорили снисходительности. Джефф Фергюсон, размахивая одной пятой голоса, особенно разбушевался. Именно он бросил капитану, что Энгер Кастриота спас ему жизнь. Патер Вильям в своей заключительной речи призвал всех к милосердию, тогда как Эйк и Макдональд проголосовали за обвинительный приговор.

В конце концов ему позволили взять два чемодана с одеждой и обувью Рода Бока. Документы Бока и вещи личного характера капитан взял, чтобы передать их владельцу, если он их потребует.

Энгер Кастриота был ни рыба ни мясо. Ему даже не предложили контракта или положения, занимаемого членами команды. Он стал свободным гражданином Новой Аризоны. На самом деле он чувствовал неопределенность своего положения. Также как и все остальные, включая капитана Глюка.

Взяв два чемодана, он спустился по трапу и, так как идти было некуда, направился к Палаточному Городку.

Прошлой ночью он был добычей недовольных колонистов, бегавших за ним по улицам их города. Теперь он шел искать у них убежища.

Так как идти было некуда, он направился к административному центру общины, как они его называли. Он бывал здесь раньше по поручению руководства. Временная клиника была сделана основательно, даже при том недостатке материалов, который испытывали три доктора учреждения.

Он стоял у входа в растерянности, и доктор Флоренс Джеймс первой заметила его. Она склонилась над ребенком, распростертым на походной кроватке.

Она выпрямилась, надула губы и резко сказала:

— Что, снова аспирин? Скорее всего это похмелье. Я слышала кошачий концерт, затеянный вами и этим пьяным инженером сегодня ночью.

Ее обвинения в довершение всего, что ему пришлось пережить за последние двенадцать часов, были для него убийственными. Он сел на один из чемоданов и стал смеяться, а потом хохотать. Кажется, никогда в своей жизни он так не смеялся. Из его глаз потекли слезы.

Она дала ему пощечину, чтобы вернуть к реальности.

Она смотрела на него, то и дело поглядывая на его сумки.

— Что ты делаешь с этим багажом?

Он покачал головой и, выйдя из истерического состояния, сказал наконец:

— Очевидно, я теперь persona non grata на «Титове». Вот ищу приюта.

— Приюта! — манерно повторила она. — Вы — член правления! Один из сытых…

Он усмехнулся и встал на ноги, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

— Это была инсценировка! — объяснял он. — Фальшивка. Я — никто. Похоже, даже не колонист.

Френсис Кэлли, самый молчаливый из них, подошел к доктору Джеймс. Он смотрел то на Кастриота, то на свою коллегу.

Не объясняя мотивов своих действий, Энгер рассказал им свою историю. Он был безбилетчиком. Воспользовавшись счастливым случаем, он представился членом правления. Сегодня утром был разоблачен. У него не было ни убежища, ни еды, ни права посещать столовую.

Кэлли казался безучастным к его судьбе. Он мягко сказал:

— Если у вас хватило смекалки попасть на «Титов», то вы не пропадете. В палаточном городке много работы, — фыркнул он. — На Новой Аризоне многое предстоит сделать. Чем вы занимались раньше, каким бизнесом?

— Никаким. Я был студентом, — ответил Энгер.

— В вашем-то возрасте? — издевательски спросила Флоренс Джеймс.

Он посмотрел на нее.

— Я учился на степень доктора.

— Каких наук? — заинтересовался Кэлли.

— Исторических. Специализировался на примитивном обществе. В конечном счете я готовился стать преподавателем.

Женщина фыркнула:

— Примитивное общество. Почему не химия, медицина или сельское хозяйство. Нет, это не то, что нам нужно.

Кэлли мягко сказал:

— В конечном счете новому обществу нужны будут историки. Ваши знания пригодятся. Он вынул отрывной блокнот для рецептов из кармана своего белого пиджака и что-то написал на обороте. — Передайте это Шеклтону. Он работает в шестой столовой. Скажите, что комитет приказывает ему… нет, рекомендует предоставить вам место в общежитии и питание в столовой.

— Комитет? — едко переспросила его коллега. — С каких это пор ты стал комитетом, Фрэнк Келли?

Он устало посмотрел на нее.

— Неужели ты хочешь собирать комитет по такому поводу, Фло?

— Нет, конечно, — огрызнулась она и снова занялась ребенком. — Нет. Пусть он повиснет у нас на шее.

Тихий Келли вручил Энгеру записку. Он кивнул в сторону Френсис Джеймс и сказал вполне серьезно:

— Я бы хотел сказать, что за этой оболочкой равнодушия бьется доброе сердце, но не могу этого сделать. Всего доброго… гм, как вы сказали, вас зовут?

— Энгер Кастриота.